Онлайновый журнал «Суперстиль» №207/2009.

ГЛАВНАЯ МАНЬЯЧКА РОССИИ

Салтычиха

Мучительница, садистка, изуверка… Имя Дарьи Салтыковой уже более двух столетий является нарицательным. Как это часто бывает, когда речь идёт о выдающейся личности, пусть и такой монструозной, в истории её жизни тесно переплелись любовь, одиночество, власть, деньги и даже политика. Но главное, что побуждало Салтычиху совершать свои чудовищные преступления – крайняя форма женской зависти и ревности.

Дарья Николаевна Салтыкова (в девичестве Иванова), дочь приближённого к Петру I думного дьяка, родилась в 1730 году в подмосковном селе Троицкое (ныне – Посёлок завода Мосрентген, примыкающий к Москве в районе Тёплого Стана). Бог весть каким образом отцу удалось выдать Дарью – дурнушку с несносным характером - замуж за столбового дворянина Глеба Салтыкова, происходившего из очень состоятельной семьи. Дарья родила ему двоих сыновей, а потом Салтыков умер. В 26 лет Дарья стала самой богатой в Москве вдовой, владевшей имениями в нескольких российских губерниях. Детей по законам того времени у неё отобрали и определили на воспитание в гвардейский полк. Оставшись совсем одной, Салтыкова ударилась в религию и совершила немало паломничеств по святым местам, где щедро раздавала деньги «на церкву».

Наконец, соскучившись по мужской ласке, Салтыкова, как говорят в народе, охмурила молодого красавца Николая Тютчева, деда знаменитого поэта Фёдора Тютчева (возможно, не обошлось без материальных поощрений, так как мелкий дворянин Тютчев работал простым землемером). Однажды Салтыкова прознала, что Тютчев параллельно встречается с одной юной и хорошенькой особой, и уже успел с ней тайно обвенчаться. В ярости Дарья чуть не убила изменщика. Испугавшись, Тютчев вместе с женой укрылся в московском особняке своей родни, а потом они и вовсе сбежали из города. Как нельзя вовремя – Салтыкова уже закупила порох, чтобы спалить особняк вместе с любовниками.

Месть не состоялась, и униженная и оскорблённая Дарья потеряла покой. Не в силах совладать с переполнявшими её чувствами, Салтыкова всё чаще стала вымещать злобу на своих прислужницах и чернавках. Поводом к экзекуциям обычно служил недостаточно хорошо вымытый пол или пятнышко, оставшееся на белье после стирки – Дарья была помешана на чистоте. Провинившуюся девку Салтыкова начинала бить поленом ещё дома, а потом выволакивала во двор и там добивала – одна или с помощью своих подручных-лакеев. Помимо полена, Салтыкова использовала плеть, раскалённый утюг, а ещё жгла лица девушек лучиной, ошпаривала их кипятком, вырывала ноздри, отрезала уши и груди… Некоторые трупы были до того изуродованы, что попы выносили их вон из церкви, и покойниц хоронили без отпевания. В каждой симпатичной крестьянке Салтыкова видела соперницу, одним своим существованием напоминавшую Дарье, что та старая, страшная, никому не нужная, никем не любимая… Не щадила Салтыкова ни беременных женщин, ни двенадцатилетних девочек, ровесниц её сыновей. Эти кровавые вакханалии она обычно устраивала в родном Троицком. Всего Салтыкова сгубила 139 невинных душ.
Над крепостными мужиками Салтыкова тоже издевалась, но иным способом. Своего кучера она трижды женила, но по очереди умертвила всех трёх его жён – чтоб ходил и горевал. Мужики тайком жаловались на свою госпожу властям, но Салтычиха (так прозвали её мужики) играючи подкупала любого чиновника, и ей всё сходило с рук.

Но всё-таки мужикам удалось достучаться до самой Екатерины II, только что взошедшей на российский престол. В 1762 году, дождавшись приезда императрицы в первопрестольную, мужики, прорвав гвардейское оцепление, окружили карету Екатерины и бросили ей в окошко свиток с челобитной. В любой другой подобной ситуации, дерзких холопов бы высекли и отправили с «повинной грамотой» барыне на расправу, но тут в дело вмешалась политика.

Ещё будучи принцессой, просвещённая немка Екатерина невзлюбила слишком русскую, «варварскую» Москву. Дворяне-москвичи платили молодой самодержице взаимной неприязнью – роптали, строили козни, саботировали царские указы. И вот императрице представился прекрасный повод приструнить супротивное московское дворянство, навести порядок в городской тайной полиции и сделать первый шаг на пути давно назревших судебных реформ.

Процесс над Салтычихой стал показательным и в общей сложности длился шесть лет – Екатерина лично проверяла, чтобы суд был максимально объективным и справедливым. По ходу следствия открывались всё новые и новые леденящие кровь подробности зверств, учинённых московской столбовой дворянкой. Стоически выдержав все пытки (видавшие виды палачи даже шептались, что вверенная им баба – ведьма), Салтычиха так и не созналась в совершённых злодеяниях. В конце концов, подсудимая была признана виновной, лишена всего имущества и дворянского звания и приговорена к смертной казни. В 1768 году, на глазах всего московского люда, её привезли на Красную площадь, приковали к столбу, а над головой прикрепили табличку: «Мучительница и душегубица».

В последнюю минуту государыня смиловалась (о чём не преминула рассказать послам из цивилизованных западноевропейских стран), и казнь была заменена на пожизненное заключение. Но впредь Екатерина повелела называть «сие чудовище мущиною», дабы не позорить весь женский род (век-то на дворе стоял галантный, и дам было принято обожествлять).

Салтычиху заточили в пристенке Ивановского монастыря, что в Китай-городе. В крошечной камере-келье осужденная провела долгих тридцать три года вплоть до своей смерти в 1801 году. Она сутками напролёт молилась, что, впрочем, не помешало ей завести роман с одним из надзирателей; по слухам, она даже родила от него ребёнка. Уже лёжа на смертном одре и соборуясь, Салтычиха так и не покаялась в своих грехах.

Пристенок Ивановского монастыря был разобран в середине XIX века, сейчас на его месте стоит памятник сотрудникам НКВД, погибшим во Вторую мировую войну. А похоронили главную маньячку государства российского на кладбище Донского монастыря, в фамильной усыпальнице Салтыковых. Её могила неплохо сохранилась, и сейчас её навещают любопытствующие, в основном студенты психиатрических факультетов, где казус Дарьи Салтыковой входит в учебную программу. Вот только цветы к надгробию никто никогда не приносит.

Роман ШИРОКОВ